Киногоризонты (фильм 2020) смотреть онлайн - Лордфильм

Если бы у моего деда Ильи была возможность прожить вторую жизнь — не военную, не деревенскую, не с резаным пальцем и вечной сажей от печи под ногтями, — он бы стал кинотехником. Не режиссёром, не артистом, не тем, кто собирает кассы, — а именно тем человеком, который ползает с отвёрткой вдоль катушек, лезет в ламповый нутряк проектора и может часами, абсолютно не уставая, рассказывать, как работает оптический звук. Он был таким: человек, который никогда не пытался казаться большим, чем есть, но при этом знал то, чего не знали даже те, кто управлял огромными городами. Именно он в своё время привёл меня в клуб «Знамя труда», где в пахнущем железом и мышами помещении, за толстым стеклом, стояли два ржавых аппарата — «Украина-5» и нерабочий «Тампере-35». Там же я впервые услышал, что пленка — это не просто полоска с картинками, а почти что живой организм.

Всё это вспомнилось, когда я смотрел Киногоризонты. Это не фильм, это путешествие. Переход из одного пространства в другое: из детства — в зал, где пахнет фотореактивами и старым клеем, а каждый человек, появляющийся в кадре, будто воскрешает эпоху, где инженеры были такими же романтиками, как поэты Серебряного века. И если бы вы знали, как трепетно, как почти священнодействуя, говорит о пленке Александр Зенин — руководитель лаборатории НИКФИ — вы бы тоже вдруг перестали моргать, боясь потерять хоть одно слово. В его голосе слышен не просто интерес, а любовь, замешанная на годах работы, провалах, открытиях и искренней вере в то, что прошлое кино — не мертвый музей, а основа будущего.

Один из самых мощных эпизодов — это рассказ о съёмках «Войны и мира». Казалось бы, ну что можно сказать нового об этом фильме, который уже давно стал частью культурного ДНК? Но когда Анатолий Петрицкий, оператор-постановщик, начинает объяснять, как они строили рамы для панорам, как вручную рассчитывали свет в батальных сценах, где участвовали тысячи статистов, становится понятно: это был не просто фильм — это была одержимость, инженерное безумие, но без которого и не бывает настоящего искусства. Я, признаться, даже прослезился в момент, когда Петрицкий, поглаживая край старой катушки, говорит: «Мы не снимали кино — мы шили мир».

Сравнение с IMAX, с современным цифровым безликим идеалом, — болезненное, но необходимое. Потому что в этом фильме нет борьбы «старого с новым», нет ностальгической тоски по пленке или ненависти к цифре. Есть только желание понять: почему тогда кино было другим? Почему мы, смотря «Берегись автомобиля» или «Андрея Рублёва», замираем, даже не зная, как это снято, а сейчас — часто просто любуемся эффектами? Ответов много, и каждый зритель найдёт свой, но я, например, нашёл в кадрах этого документального фильма именно то чувство, которое испытывал дед Илья, когда запускал мотор проектора в гулкой тишине клуба: благоговение. Удивление от того, что это возможно.

Сергей Валяев, экшн-оператор, казалось бы, человек из другого мира — динамичного, напряжённого, коммерчески точного, — вдруг оказывается невероятно бережным к деталям прошлого. Его рассказ о стереокино — это не просто техническая лекция, а почти что притча. Он объясняет, как в попытке сделать картинку «трёхмерной» мы в какой-то момент начали терять глубину не в плоскости, а в смысле. И он прав: объём — это не всегда про то, что вылезает из экрана, иногда это про то, что остаётся в сердце.

Я вспоминаю, как мой дед собирал старый фильмоскоп из частей, найденных в школьной кладовке. Он не умел паять по всем правилам, у него дрожали руки, но когда мы с ним запускали плёнку и на белой простыне, натянутой на шкаф, появлялся мутный силуэт Чебурашки, он смеялся так, будто видел чудо. Я не могу объяснить, почему, но этот смех остался со мной на всю жизнь. Он — про то, что кино — это не просто «посмотреть» что-то. Это — «пережить», «понять», «остаться с».

Киногоризонты — не просто документальный проект, это ключ. К замку, который запылён, давно не использовался, но за которым спрятаны такие двери, такие коридоры и такие ароматы, что хочется в них остаться навсегда. Это кино не о том, как круто всё было раньше. А о том, как важно не потерять связь с тем, что было. Чтобы понимать — куда дальше.

Думаю, если бы дед Илья мог посмотреть этот фильм, он бы тихо сказал: «Вот теперь — по-честному». И пошёл бы протирать линзы своего старенького проектора, уверенный, что где-то — далеко, но точно — есть люди, которые всё ещё верят, что кино — это не кнопка «плей», а магия, которую надо заслужить.